#713 ОСНОВАНИЯ ДЛЯ ВЕРЫ В БИБЛЕЙСКОЕ БОГОДУХНОВЕНИЕ

Dr. craig’s response

---

A

Мне всегда приносит радость получать вопросы по моей текущей области исследования, которой до недавнего времени было учение о Священном Писании как часть написания моего проекта по систематической философской теологии.

Ваш вопрос, Израиль, включает в себя путаницу, которая на удивление распространена даже среди христианских ученых, работавших над этой доктриной. Путаница возникает из-за смешения двух совершенно разных вопросов, которые были четко разграничены теологом из Принстона Чарльзом Ходжем:

1. Чему учит Библия о природе и практических следствиях того вдохновения, под которым она была написана?

2. Является ли Библия тем, на что она претендует быть?[1]

Первый вопрос является доктринальным; второй же вопрос является апологетическим.

Нет никакого порочного круга в выводе, сделанном на основе анализа учения Писания о самом себе, что Писание учит о своей богодухновенности (первый вопрос). В отличие от пресуппозиционалистов, на этом моменте нас не интересует, как мы приходим к обоснованию веры в христианские притязания на истину (второй вопрос). Нет, мы просто задаемся вопросом, каковы эти притязания на истину. Несомненно, что христианское богословие исторически рассматривало Писание в качестве основного источника своего доктринального содержания. Поскольку Писание является norma normans (определяющей нормой) христианского учения, мы стремимся узнать, чему Писание учит о самом Писании, и что же христианская религия может сказать о своих нормативных источниках. После этого мы можем задаться апологетическим вопросом о том, можем ли мы также и/или каким-то образом обосновать приверженность этой доктрине.

К сожалению, такой недружелюбно настроенный критик, как Джеймс Барр, не проводит это разграничение. Он говорит, что аргумент, который «чаще всего используется» теми, кого мы называем «фундаменталистами», заключается в следующем: «Библия авторитетна, богодухновенна и безошибочна, потому что она сама так говорит».[2] Он приписывает такую путанную и круговую аргументацию не просто каким-то популяризаторам, но и принстонским теологам Чарльзу Ходжу, А.А. Ходжу и Б. Б. Уорфилду. Барр сводит учение принстонских теологов о Писании к утверждению: «Библия является непогрешимой, потому что она была вдохновлена Богом… Но почему она было вдохновлена Богом? Потому что она выдвигает вдохновенные (и, следовательно, непогрешимые) заявления о том, что она была вдохновлена Богом. Порочный круг в этом аргументе очевиден».[3] Такое изложение аргумента принстонских теологов представляет собой смешение двух вопросов.

Барр рассматривает утверждение Чарльза Ходжа об основании авторитета Писания, «Непогрешимость и божественный авторитет Писания обусловлены тем фактом, что они являются словом Божьим; и они являются словом Божьим, потому что были даны по вдохновению Святого Духа», как если бы Ходж отвечал на вопрос о причинах для веры в авторитет Писания.[4] Ходж отвечал на первый вопрос, но Барр принял его за ответ на второй!

Примечательно, что Барр признает, что Ходж отличал второй вопрос от первого. Барр пишет,

«Но тогда возникает вопрос: откуда мы знаем, что то, чему Библия учит о богодухновении, истинно? Другими словами, можно ли привести какое-либо обоснование, на каком основании следует принимать это библейское учение о богодухновении? Ходж отвечает, что обсуждение этого вопроса выходит за рамки христианского богословия. ‘’После изложения того, чему же учит Писание по этому вопросу, необходимо будет показать, что то, чему оно учит, истинно. Однако это не уже не входит в прерогативы христианского богослова’’ (стр. 166). Другими словами, предпосылкой любой деятельности, именующей себя христианским богословием, является принятие, даже без пояснения причин, библейского учения по подобному вопросу».[5]

Барр превратил Ходжа и Уорфилда в пресуппозиционалистов, несмотря на то что позже они все-таки ответили на второй вопрос, предложив здравую апологетику, согласующуюся с критическими методами, в подтверждение библейского богодухновения, взяв за основу свидетельство исторического Иисуса. В приведенной выше цитате Ходж просто говорит о том, что такая задача не ложится на плечи систематического богослова, который обязан ответить лишь на вопрос (1).

Итак, как подчеркивает современный философ-теолог Макс Бейкер-Хитч, теолог может апеллировать к Писанию двумя различными способами: (i) цитируя утверждения, выдвинутые Писанием с целью показать, что влечет за собой христианский теизм, и (ii) используя выдвинутые Писанием утверждения в качестве предпосылки в аргументе.[6] То, что я делал и в своей главе, и в своем ответе на вопрос #709, было (i), а не (ii), поскольку я пишу систематическое богословие, а не апологетическое изложение.

Однако в конце главы, в заключительном разделе «Обоснование веры в богодухновение Писания», я все же обращаюсь к вопросу (2). Ричард Суинберн выделяет три фактора, повышающих вероятность истинности притязаний христианского откровения: (i) свидетельства существования Бога; (ii) априорные основания, вытекающие из природы Бога, что некоторые доктрины верны исходя из Его природы; и (iii) исторические свидетельства, относящиеся к историческим утверждениям христианства и, в частности, к воскресению Иисуса.[7] Все это я отстаивал в своих опубликованных трудах. Если учесть эти соображения в своем анализе, то станет легче обосновать отношение к Писанию как к объективному откровению или посланию от Бога.

Что касается оснований для принятия Писания в качестве Слова Божьего, Вестминстерское исповедание 1.5 гласит:

«Свидетельство Церкви может тронуть нас и побудить к глубокому и благоговейному почитанию Священного Писания.  Божественная высота его содержания, действенная сила учения, великолепие стиля, согласие всех составных частей, единство цели (которая состоит в прославлении Бога), полнота откровения о единственном пути спасения человека, множество других несравненных достоинств и само его совершенство – все это более чем убедительно свидетельствует о том, что Писание есть Слово Божие.  И все же наша полная убежденность и уверенность в непогрешимости и Божественном авторитете Писания происходит от внутреннего действия Святого Духа, Который свидетельствует в наших сердцах посредством Слова и в согласии со Словом».

Гениальность этого заявления заключается в его комбинаторном подходе к обоснованию веры в богодухновенность Писания, который, приводя многочисленные независимые основания, увеличивает вероятность истинности его заключения.

Главное место отводится свидетельству Святого Духа о том, что Писание является непогрешимым и авторитетным Словом Божьим. Христиане во всем мире на протяжении тысячелетий имеют опыт того, что Бог говорит с ними через Священное Писание. Они воспринимают Писание как Божье Слово для них. Этот феномен «переживания как», вместе с тесно связанным с ним феноменом «видения того», хорошо известен в других контекстах.[8] Например, человек, незнакомый с правилами бейсбола, может, как и мы, увидеть, как белый мяч перелетел через забор, но он не увидит, что был сделан хоум-ран. Кто-то может воспринять действие доверенного лица в качестве предательства, тогда как неосведомленное третье лицо не воспримет то же самое действие в таком ключе. Таким же образом христиане могут воспринимать Писание как Божье Слово. Его истинность и авторитет, в свою очередь, являются следствием того, что оно на самом деле является Божьим Словом.

По этой причине веру в Писание в качестве Божьего Слова эпистемологи называют фундаментальным убеждением, основанном на опыте восприятия Писания как Божьей речи. Это фундаментальное убеждение, потому что оно не является следствием других, более фундаментальных, пропозициональных убеждений. Оно является фундаментальным, потому что оно обосновано надлежащим образом, и вовсе не в произвольном ключе. Среди современных эпистемологов широко признается рациональность таких фундаментальных убеждений.[9] Таким образом, в отсутствие какого-либо опровержения, вера в то, что Писание является Словом Божьим, может быть эпистемически обоснована.

Принятие веры в богодухновенность Писания в качестве фундаментального убеждения, основанного на нашем восприятии Писания как Слова Божьего, не исключает того, что мы также можем приводить исторические аргументы в пользу богодухновенности Писания по намеченному направлению Ходжа и Уорфилда. Принимая за отправную точку своего рода простой христианский теизм, человек может обратиться для начала к авторитетному учению исторического Иисуса с целью подтверждения веры в то, что Писание есть Слово Божье. Такую аргументацию можно рассматривать в качестве дополнительного подтверждения свидетельства Духа, как подразумевают вестминстерские богословы. Вот простая формулировка предпосылок такого индуктивного аргумента в пользу богодухновения Писания:

1. Бог существует.

2. Бог воскресил Иисуса из мертвых.

3. Если Бог воскресил Иисуса из мертвых, Бог подтвердил учение Иисуса.

4. Учение Иисуса было таким, что его можно правдоподобно интерпретировать как влекущее за собой богодухновение Ветхого и Нового Заветов.

Обратите внимание, что (4) сформулировано очень скромно, что упрощает его обоснование, поскольку допускает, что учение Иисуса также было таково, что его можно было бы правдоподобно интерпретировать так, чтобы оно не влекло за собой богодухновенность Писаний Ветхого и Нового Заветов. Заметьте также, что (4) сформулировано таким образом, чтобы сделать границы канона, особенно канона Нового Завета, некатегоричными, говоря просто в целом о Писаниях Нового Завета, то есть о книгах, включенных в него, но не обязательно совпадающих по объему с каноническим Новым Заветом. Дарование Иисусом своей божественной власти Двенадцати апостолам дает основание считать апостольские труды такими же авторитетными в своем учении, и нам остается лишь выяснить, какие же книги являются апостольскими. Весьма рано Евангелия и собрание посланий Павла стали расцениваться в качестве Писания наравне с Ветхим Заветом. Должны ли такие книги, как послание Иуды или послание к Евреям, также быть включены в число апостольских трудов, остается открытым вопросом говоря конкретно об этом аргументе. К счастью, в доктринальном отношении от ответа на этот вопрос мало что зависит, поскольку Евангелий и Павла вполне достаточно для полной формулировки христианского учения.

Более того, как осознавали вестминстерские богословы, отдельный верующий вполне может иметь несколько оснований для веры в богодухновенность Писания, и в этом случае аргумент на основе этих свидетельств, устанавливающий его заключение с вероятностью <0,5, может сыграть ценную роль в совокупной аргументации в пользу веры в библейское богодухновение. Основывая веру в богодухновение Писания как на внутренней работе Святого Духа, так и на свидетельстве истории, мы имеем более прочные и, я полагаю, достаточные основания для подтверждения богодухновения Писания, что вовсе не является порочным кругом в аргументации.

[1] Charles Hodge, Systematic Theology, 3 vols. (re-print ed.: Grand Rapids: Wm. B. Eerdmans, 1940) I.153-4.

[2] James Barr, Fundamentalism, 2d ed. (London: SCM, 1981), pp. 72.

[3] Barr, Fundamentalism, p. 263.

[4] Barr, Fundamentalism, p. 262.

[5] Barr, Fundamentalism, p. 262.

[6] Max Baker-Hytch, “Analytic Theology and Analytic Philosophy of Religion: What’s the Difference?” Journal of Analytic Theology 4 (May 2016), p. 351, 10.12978/jat.2016-4.120023010007a.

[7] Richard Swinburne, Revelation: From Metaphor to Analogy, 2nd ed. (Oxford: Oxford University Press, 2007), pp. v-vi.

[8] О религиозном применении «переживания как» см. John H. Hick, Philosophy of Religion, 2d ed., Foundations of Philosophy Series (Englewood Cliffs, N.J.: Prentice-Hall, 1973), pp. 61-3.

[9] См. Tyler Dalton McNabb, Religious Epistemology, Cambridge Elements (Cambridge:  Cambridge University Press, 2019).